Старый шлюз

Старый шлюз

Толпа нарядно одетых людей, преимущественно старшего и среднего возраста, с сумками и пакетами, с букетами искусственных цветов, вывалила из остановившегося у кладбища автобуса и растворилась за оградой и на какое-то время все стихло. Через полчаса по кладбищам, меж памятников и оград, начинали бродить одинокие фигуры мужчин и женщин. Иногда ходили парами, видимо, как и я, побывав у родственников, ходили и выискивали знакомых.  У некоторых могил долго стояли, мужчины - ложили сигареты, женщины - крашенные яйца и конфеты: пришла Радуница, день поминовения усопших. Потом, также тихо и незаметно, люд стекался к автобусной остановке. Другие, кому было идти недалеко, или которые хотели побыть наедине со своими мыслями, парами, небольшими группками, уходили по тротуару в сторону поселка.

Я не очень торопился т.к. мой велосипед стоял под сосной и я мог уехать в любое время. Это были уже вторые кладбища, которые я посетил сегодня - много родственников похоронено в Микашевичах. Вдруг поймал себя на мысли, что у меня на кладбищах лежит, наверное, больше знакомых по жизни, чем живет в поселке. Решил, чтобы как-то упорядочить свои мысли, проехать по местам своего детства, благо крюк был небольшой.

Уже на повороте, у Савкового хутора, понял, что трудновато мне придется с наведением порядка в голове: Савкового хутора просто не было - он пропал! Из всего, что было дорого моему сердцу, я нашел только брод на Лысую гору и знакомую до боли тропочку, вившуюся по западному берегу басени. А все остальное: Лысая гора, сосновый бор, окружавший ее, Хантековые горы, древнюю речушку, бежавшую лесом в урочище Багно, а, затем, через Сухильно на припятское Оболонье - все исчезло, пропало в одночасье!

Вместо них была изуродованная, искромсанная полоса земли, широкой полосой окружавшая язык высоченного, под 40 м, отвала вскрышного песка гранитного карьера, кое-где отмеченная большими пнями вырезанных деревьев. Он нависал двумя уступами, как гигантский бульдозер, над этой изуродованной землей, что бы, потом, уже навсегда, навечно, похоронить эту землю под собой. От этой напасти, по краю полосы, убегала прочь молодая поросль березок к одиноким деревьям, стоявшим уже на краю Микашевич.

С тяжелыми мыслями возвращался назад по старой леспромхозовской дороге. Когда-то асфальтированная, она превратилась в дорогу прошлого, со сплошными ямами, правда, подсыпаемыми АТП-6,... но, все не то. Дорога повернула на восток и вышла к речке Волхва, на берегу которой я и решил отдохнуть и собраться с мыслями, что бы не нести негатив в свой дом, посмотреть на бегущую воду и успокоиться: что это я все ворчу, не нравится все....

И здесь меня ждало разочарование: чистая речка Волхва, с поросшим вдоль берегов аиром и белыми кувшинками на сомой басени, тоже исчезла. Правда, не исчезла совсем, а изменилась: она превратилась в банальный прямой канал, этакую ортопедическую речку советской эпохи, который и назвать речкой не повернется язык. Где-то слышались крики детворы, видимо игравшей в футбол, а я, покуривая и глядя на сбегающую в бетонный приемник воду, предался воспоминаниям....

Старый барацкий шлюз был основным, ключевым: он один сдерживал напор всей массы воды, входившей в водную систему прудов Микашевич. По рассказам стариков, после войны, было принято решение заменить сам шлюз и подпорные стены-крылья. Специалистов не было, поэтому, спустив всю воду, доставали по одному бревну, снимала размеры и уже по размерам собирали все обратно, но, с вновь изготовленных деталей. Называли фамилии, но, по-малолетству, я не запомнил.

Сам створ шлюза изготовили из отборного дуба, подпорные стены - из сосны. А старые подпорные стены были изготовлены из такой качественной сосны, что, говорили, они могли бы простоять еще 100 лет: даже пахли свежей сосной. Оно и понятно: в то время промышленный сбор живицы производился только при условии, что эти сосны на следующий год будут срезаны.  Может поэтому шлюз пользовался такой популярностью у барацких: как ни как ,это они реставрировали, заводские. А заводские - значит, барацкие. Даже в лесу участки разрабатывали себе вокруг шлюза.

Летом, после работы, рабочие шли на шлюз, там обмывали потные тела и, немного отдохнув, расходились по своим огородам, кто на западную сторону басени, кто  на "бабскую". "Бабской" называли яму, образованную речкой, поворачивающей почти на 180 град.и располагавшейся ниже по течению от шлюза, примерно в полукилометре. На этой яме, имевшей чистейший белый песочек и глубину около 1,5 м в самой яме и "перемел" - отмель около 30м длиной и глубиной - "по колено", купались только женщины и детвора, мелочь, не умевшая плавать. Ни мужики, ни старшие парни - не имели права туда не только заходить, но и проходить мимо по тропинке. И этот негласно принятое правило, не только носило силу закона, но и неукоснительно выполнялось всеми мужчинами. И если тебя, пацана, отправляли купаться "на бабскую", это был позор на все бараки - ты сопляк!

На этом шлюзу пацаны проходили еще одно испытание: необходимо было пройти по подпорной стене (почти 100м) и спуститься на помост шлюза. Нужно заметить, что обслуживающие подмостки на этом шлюзе отсутствовали полностью, а пройти 100 м по торцам бревен стенки шириной 20 см, когда справа - 1 м до воды в басейне, покрытой жаберником, а с левой - стена 3,5 м до зарослей молодых кустов ольшаника и аира, это круче, чем испытания Шао Линя! И при этом, бревна стены были забиты в землю так, что концы их были на разными по высоте: одно неточное движение - и ты летишь, только вот, в какую сторону: вправо или налево....

Шлюз занимал юго-западную часть барацкой басени и подпорные стенки широкой дугой простирались на север и на восток. За шлюзом простирался обширный помост с ограждениями, предохранявший дно от размывания во время сброса воды. Доски помоста были "прорежены" пацанами: просто их иногда вырывали для устройства нырялок. Ходить по покрытым зеленой тиной доскам было очень скользко, как и опасно: можно было и пораниться о торчавшие гвозди.

Ниже шлюза была размыта огромная яма 30 Х 50 м, берега - обрывистые, высотой до метра. И, на выходе ямы перемел. По берегам ямы лежал естественный луг с хорошей дерновой травой, с усеянными лепешками низкорослого дикого белого клевера, служившего нам матрацами. На этих лугах и проводили мы дни напролет: ведь знали, что если появишься дома - копец, назад дороги нет, точно найдется работа дома. Но и родители были барацкие: некоторые приходили сами, некоторые просили других передать -"что б, сукин сын, немедленно шел домой, а то....". Хитрейшие - прятались на время в кустах, другие - просто уходили в лес "на охоту".

Охота была сезонной: земляника, черника, дурницы или буяхи, они же пьяницы, они же голубика, малина, ажина, грибы. В речке ловили ракушки - перловицы, некоторые - лягушек. Грибы, ножки ракушек и лягушачьи лапки нанизывали на ралочки и тут же жарили на костре и съедали. (лично я лапки не пробовал - брезговал). В ассортимент входил аир, вернее, нижняя часть стебля аира - ароматная, приятнейшая добавка к такой еде, кстати, очень даже полезная вещь для желудка, советуют народные лечебники, по консистенции - напоминает банан. Когда требовался хлеб или соль - поступали просто: тянули спички и отправляли гонца домой, чаще приходилось отправлять и не одного, а несколько т.к. гонцы пропадали.

Пришлось и мне пройти испытание. Было мне тогда около 6 лет. Друган Коляйка предложил сходить на шлюз искупаться и так разрисовал тамошние красоты, что я, не долго думая - согласился. Когда мы прибежали, а мы в ту пору не ходили - мы бегали, и , Коляйка пошел по стене, я понял, что я попал! Детей было уйма, все разного возраста: разгар лета! Я схитрил и прошел слева, низом, вдоль высоченной деревянной стены, из которой местами били струи воды, через небольшой ручеек и тут же был "пойман" прямо у "ужового леса" - зарослей мужского и женского папоротников, перемешанных с осокой. Какой-то старший парень подошел и, как бы невзначай, поинтересовался: почему у меня ноги в грязи? 

- Прошел вон тудой, показываю рукой. 

- Так, не пойдет, иди и пройди, как все нормальные люди - по стене, иначе - купаться не будешь!

Видя его решимость, я молча пошел назад и, взобравшись на стену, мелкими шажками, удерживая равновесие раскинутыми руками, двинулся вперед. Пока разница по высоте справа и слева была небольшая, все шло нормально и я приободрился. Мне даже самому стало интересно: пройду или нет? Не прошел: когда мои глаза отметили, что слева пропасть, а справа нормально - у меня закружилась голова и я резко присел, чтобы не свалиться со стены и, уже не важно в какую сторону.  Я тихонечко развернулся и, на корточках, доковылял "на четырех" до спасительной земли. Отметив про себя, что никто за мной не следит, я большим кругом по кустам, обошел этот злосчастный ручеек, бивший прямо из стены, и вышел к яме со стороны перемела.

Рано я радовался своей находчивости: послышался крик какого-то гавнюка: 

- А у него ноги грязные! Тут же был схвачен старшими и получил поджопника (пинок под зад).

- Ты по стене прошел? Нет? (Второй поджопник !)

- Я не умею плавать! ( ору во весь голос).

- Ах, так ты еще и плавать не умеешь?!

- А ну, бери! (это уже другому пареньку) и они, схватив меня за руки-ноги, понесли прямо к яме! 

- Сейчас мы тебя научим плавать!

Я кожей почувствовал зимний холод воды с глубины этой бездонной ямы, и мой рев, скорее похожий на вой тасманского дьявола, разнесся над шлюзом, всполошив всех барацких собак. Правда, ребята остановились, но экзекуцию не окончили: стянули с меня штанишки и потянули на помост шлюза. Вот здесь, я ясно осознал свое плачевное состояние: мне необходимо было пройти обязательное испытание, без которого я никто и ничто, да и все проходили через это.

- Я согласен!

Ребята подобрели и сказали, что сейчас мне помогут научиться плавать и отпустили. Ноги мои разъезжались в разные стороны на мокрых досках, покрытых тиной. Я покорно ждал дальнейшего развития событий. Несколько ребят взяли палок и, приподняв верхнее бревно затвора, заклинили его. Из-под бревна стала бить сильная, широкая струя желтоватой полесской воды. С высоты в метр, она широкой, в три метра струей, далеко вырываясь из затвора, быстро вспенила воду. Вода покрылась большими бело-желтыми хлопьями пены, стремительно уплывавшими в появившейся струе воды и сильно запахло стоялой водой басени и речными водорослями. Когда ребята закончили с бревном , я - пропал!, а вот фигушки вам! Они никак не могли меня найти: ни на берегу левом, ни на правом. Кто-то крикнул: "Утоп !" и вся орава пацанов и старших ребят бросились нырять в яму и под помост.  Я видел, как тот бледный паренек командовал и указывал, что делать, а затем, с матюками, нырнул под помост и стал там шарить. Я хорошо слышал стуки голов и ног о доски помоста, потом голоса, что уже, копец, ничего нельзя сделать, и многое другое. Мне, сидевшему за струей, даже не струей, а водопадом, хорошо было видно вся эта поднявшаяся кутерьма. Наконец, до меня дошло, что, возможно, я перегибаю палку и одними подзатыльниками или поджопниками дело не обойдется, а вполне возможно - бить будут на полном серьезе. 

Только много лет спустя, я понял одну истину: у каждого человека есть в жизни ситуация, которая разграничивает твою жизнь надвое - ДО, и ПОСЛЕ; определяет, в какую ты пойдешь сторону - НА ПРАВО или НА ЛЕВОЮ, будешь вести жизнь ПРАВЕДНУЮ или, наоборот, НЕУГОДНУЮ. Эта ситуация, правильней будет сказать, ВЫБОР, может прийти к челу и раньше и позже, но он ОБЯЗАТЕЛЬНО встанет, и его нужно решать тебе самому. И я благодарю Бога, что мне пришлось принять такое жизненно важное решение, так рано и, что особо важно, в правильном направлении.

Финал этой истории до банальности прост: дождавшись когда почти все разом нырнули, я выскочил из-под скрывавшего меня водопада, с ужасом, объявшим все мои члены, бросился в шапки пены. Отчаянно молотя руками и ногами по воде, в струйке потока, быстро достиг середины бухты. Там поток терял свою мощь и мне уже пришлось поднапрячь свои силенки, чтобы доплыть до перемела. Но в конце моего пути, двое парней плыли по бокам и страховали. Когда я встал на твердое дно, ребята стали допытываться, где же я был все это время?

- В пене сидел, и показал на кучу пены, сбившуюся у ольхового пня, служившем нырялкой.

Посмеялись, на том и разошлись. А к концу дня, мне показали, что плавать "на спине" - просто, легко и безопасно и, заплывая далеко в бухту и , чувствуя, что не дотяну до берега или спасательного перемела, я переворачивался на спину и, таким способом, не тратя много сил, выплывал назад. А ведь могли бы и сразу показать и научить более безопасным способам плаванья, ан - нет: стратегия, однако! Потом, долго сидели у костра на корточках, спрятав локти между коленок (это у нас называлось - продавать дрыжики) и, подставляя свои худые костлявые спины, то заходящему солнышку, то горевшему костру, хвалились кто сколько может проплыть, просидеть под водой и много еще разной ерунды, приходившей в отупевшие от холода головы пацанам. Я не заметил, как тень дерева, коснулась воды, также, как и в детстве полвека назад, вытянувшиеся тени деревьев с западной стороны пляжа вечером, указывали в сторону бараков: пора, босота, по домам! Я поднялся на ноги и, повернувшись к дороге, застыл...

Освещенные лучами заходящего солнца дома, огороженные красивыми заборами ,построенные на барацкой басени, в-первый момент, показались аккуратными ограждениями на кладбищах, а сами дома - могильными памятниками. И ошарашенный этой мыслью, вдруг подумал, а почему бы и нет? Ведь засыпали басеню полуторным слоем привозной земли и, т.о. похоронили ее навсегда? Да, засыпали, да, похоронили, лишив бараки ее гордости - басени, энергетического центра всех бараков.

Я понял, что не только меняемся мы, меняется и мир вокруг нас, наша среда обитания. В мое время магическим центром бытия бараков была басеня: она объединяла, притягивала и формировала образ жизни и мироощущение той, послевоенной поры. Басеня была местом игр детворы летом и зимой, взрослым - давала огороды по своим берегам и сенокосы, служила людям. И - ушла в Лету, именно, ушла, а не канула, как принято писать, ушла в Историю, как память детства и юности, оставив нам, участникам, светлую память и самые лучшие и прекрасные воспоминания на своих пожелтевших страницах.  

История совершив очередной свой виток по спирали, вышла на новый, более высокий уровень своего бытия. И уже не нам, а этим, другим пацанам, с криками гонявшим мяч, моя Басеня, покоившись с миром, служит надежным фундаментом, основанием для ИХ первого и уверенного шага в Большую Жизнь, ведь сказано: любая дальняя дорога начинается с одного, первого маленького шага. Это уже их - мир, их - время, быстротечное, с его бешенным ритмом жизни, не дающим возможности остановиться и посмотреть, хотя бы, как бежит вода, как плывут облака в небе и многое другое, чего наш неспешный уклад жизни давал нам в избытке и полном объеме.

Мы не только чувствовали природу - мы жили в ней!  Во все века люди селились рядом с водой и поклонялись Природе, как божеству, называя ее Пан. Для них природа была живым организмом. Ведь даже в Библии записано:  "....и Дух Святой носился над ликом вод...". Без воды ни один живой организм не может прожить более 5 дней. И только недавно, в конце 20-го века, Наука доказала, что вода является носителем информации: она запоминает, а затем и отдает, излучает ее в окружающую среду.

Таким образом вода может быть живой и лечить, а может быть и мертвой - может и убивать, в зависимости от качества мыслей, направленных на нее.  И если учесть, что 2/3 Земли покрыты водой, то становится понятно, что у Земли есть не только разум, но и душа. И "сказки" древних не кажутся такими уж смешными. Может поэтому, наше Полесье и называли Белой Русью, т.е. чистой, живой и незапятнанной, где испокон веку жили люди в ладу с окружавшей природой. 

Так и барацкая Басеня являлась магическим центром, направлявшем и руководившем жизнью и бытом людей бараков. Я благодарен тем людям, сумевшим сохранить хоть половину того ожерелья прудов, окружавшем Микашевичи, которое и сейчас пока еще спасает город от негативного, разрушающего природу, влияния карьера. И это сюда, теперешние детвора и взрослые, с удовольствием бегают купаться в облагороженный пруд у школы....

Успокоенный, с новыми мыслями я повернул со Школьной налево, на улицу проложенной на месте речки, несшей свои воды в общие воды прудов Микашевич. И теперь, по большому счету, уже безразлично: была это Сватская канава, Савкова канава или простой дренажный канал, которых по поселку насчитывалось около 20 шт, не важно - ОНО также похоронено под землей и засыпано щебнем сверху, являя место уже для нового поколения. Это вдоль этой канавы стоят заборы: металлические профильные, ажурные железобетонные, наглухо закрывающие ухоженные дома и коттеджи. И за каждым из этих заборов гавкают и брешут свой "кабыздох", где ленивым басом, а где, как эта, выскочившая из-за дома, визжащая косматая меховая шапка, охраняющие каждая свой мирок. И, кажется, т.к. не видно ее маленьких лапок, что она катается по земле в истерическом припадке, стараясь достать меня, проходящего по похрустывающему щебню вдоль ЕЕ, упокоенной Басени ограды- забора .вдоль всей улицы, улицы новых пацанов новых Бараков.

 

У вас недостаточно прав для размещения комментарий. Сообщения могут оставлять зарегистрированные пользователи сайта или просто отправьте свой комментарий через вкладки социальных сетей.