Охота над Припятью
Когда иногда вспоминаю себе древние времена, это лучшие воспоминания остались с 1929 года, с поездки на Полесье. Незабываемый вид бескрайних пространств, лесов, кровавое болото на заводях Припяти. Замечательные охоты и встреча с очень приятными людьми, о судьбе которых я услышал необычные и удивительные истории. С судьбой этих людей связывает трагизм двух войн.
Мой зять Григорий Островский был офицером 29-го полка Каниовских стрелков в Калише. После получения повышения звания получил капитана и был переведен на Полесье, в Корпус Охраны Пограничья, как командир пограничного станции над Случью в Микашевичах.
Это была последняя польская железнодорожная станция на линии Варшава-Москва.
Граница проходила вдоль реки Случь. За небольшим военным гарнизоном в деревне находилась большая фабрика фанеры - видимо, самая большая в Польше T.A.AGAHEL.
В распоряжении этого бельгийско-голландского общества было более 100 тысяч десятин земли - так здесь называли размер имений.
Я уехал из Калиша в первые дни августа 1929 года, взяв с собой своего сына Людовика, в то время ученика 7 класса гимназии. После урегулирования вопросов торговли в Варшаве, мы поехали на Полесье, забирая для себя ружье и патроны и цветок для сына. После долгого путешествия, потому что длилось почти всю ночь, мы доехали до Микашевич, где тепло встретила ожидающая нас семья.
Описывая свои переживания и воспоминания от пребывания в Микашевичах я вынужден вернуться на двадцать с чем-то лет, чтобы описать всё познанное человеком, и то, что я услышал о них:
В последние годы перед первой мировой войной большие участки земли на Полесье, владели магнаты Сапеги, наследие этой семьи, составляло что-то около 250 тысяч десятин земель, находящихся над Припятью, Случью и Ланью были проданы. Владения эти приобрели российские богачи, князья Агарковы. Они обладали уже большим поместьем, рудниками и заводами в окрестностях Одессы. Их было два брата, старший женат, а младший холостяк. Полесские владения куплены были помнится, на имя младшего брата Агаркова. Большую часть дебиторской задолженности за имущество, выплатил консорциум Бельгийско-Голландских банков, как обеспеченного на всей территории имущества. Если консорциум банков оказал столь значительный кредит, говорили о более чем 100 тысячах долларов, это должна быть сто процентов уверенная защита. Одновременно банки гарантировали себе преимущество покупки всего древесного материала, а также право строительства фанерного завода, лесопилок и других на разделе имущества. В 1914 году разгорается первая мировая война. Младший сын Агаркова призван служить в армию. Когда в 1917 году вспыхнула большевистская революция и анархия, старший Агарков вместе с семьей был убит. Младший брат остался в живых, будучи в армии.
В те времена революционных беспорядков в соседнем крупном имении в направлении на Минск, принадлежащим к семейству Сангужков (Sanguszków) администратором был поляк. Имел молодую жену и 2-3 летнюю девочку. Вместе с ними жила сестра жены, юная девушка-подросток. Администратор погиб, был убит большевиками, а его жена с маленькой дочерью и сестрой, чудесным образом остались в живых, убежав в лес. Нашел их случайно, по дороге в Польшу, который вел молодой офицер Ян Витковски. Присмотрел за ними и помог бедным женщинам. Благодаря его поддержке несчастная молодая вдова получила разрешение на функционирование буфета на вокзале.
На основании Рижского Договора граница украино-российская была нанесены на Случи и имение князей Агарковых было разделено. Меньше половины, более 100 тысяч десятин оказалась на стороне Польши, а остальные на советской стороне. Консорциум Бельгийско - Голландского банка при поддержке польских властей, и на основании имеющихся доверенностей и безопасности, получило право владеть всей территорией, которое находилось в границах Польши. Там было начато строительство завода по производству фанеры и лесопилка под официальным названием " Акционерное Общество AGAHEL.
Оставшийся в живых после большевистского погрома младший Агарков сумел бежать в Польшу и пришел в Микашевичи в надежде, что какая-то часть имущества достанется ему. Совет AGAHEL вообще не хотел на эту тему разговаривать и потребовал возврата всего кредита и понесённых капитальных затрат. Известно, что тогда после войны приграничные земли были очень дешёвые, так что стоимость всего имущества не стоила суммы предоставленного кредита. Однако Агарков не сдавался, и он уехал в Варшаву, чтобы принять действия, направленные на изменение существующего статус-кво. Мало было шансов, так как защита юридически обменивало все имущество во владение AGAHEL. Нашёл, двоих или троих молодых адвокатов, которые заинтересовались этим делом. После ознакомления со всеми делами сообщили, что примут решение возбудить дело в судебном порядке, но это на длительное время и повлечет за собой необходимость внесения больших судебных издержек. Так как у Агарков не было наличных денег, они решили вести дело за свой счет, на основании договора. Если они выиграют дело, получат вознаграждение от выигрыша в процентах. И дело началось. Прошли все инстанции, и в конце концов Верховный Суд вынес решение, что претензии банков могут быть включены только в процентах территорий, расположенных в границах Польши. Составляло менее 50% предоставленных кредитов. Произошёл ужас – приговор был неудобен для консорциума и его адвокаты подали против привлекательности приговора в Международный Гаагский Трибунал, как дело имеющее международный привкус. Ситуация стала довольно громкой в Польше, так как дел в суде Haskim таких не было. Судебная процедура продолжалась довольно долго, в конце концов международный Суд в Гааге однако одобрил приговор Верховного Суда в Варшаве. Агарков был владельцем в 50% всего своего имущества, расположенного в границах Польши.
В то время часто ездил из Варшавы в Микашевичи и останавливался на станции в Пинске. Магнитом была прекрасная девушка, которая работала в буфете, и в которую влюбился. Это был подросток спасённый вместе с сестрой и её ребенком Яном Витковским, который уже тогда был женат на молодой вдове. В конце концов, после долгих переговоров с руководством Akc. AGAHEL Агарков получил большую выплату, которая составила несколько десятков тысяч долларов. Женился на своей прекрасной деве, и стал жить в Варшаве. Позже, перед самой войной, в 1939 году уехали за границу. Их зять Витковски с женой, жили в Микашевичах и входили в состав Спиртовой и Табачной Государственной Монополии
После этих воспоминаний я возвращаюсь к моей поездке.
После отдыха от поездки, на второй или третий день зять приготовил выезд на охоту на уток на реку Припять, которая находится в нескольких километрах. Выезд произошёл в послеобеденное время. Военными лошадьми подвозил солдат с винтовкой на спине и сопровождал его старый лесник. С сыном, зятем и паном Витковским мы ехали несколько километров по полевой, любуясь диким пространством: вода, леса, болота и болота.
С самим Витковским мы познакомились днём ранее. Жена Витковского была ещё молодой и красивой женщиной, а пан Витковский очень милый, симпатичный и ярый охотник.
Поэтому с первой минуты мы почувствовали друг к другу искреннюю симпатию. Доехав до заводи и к островкам на озере Волчин, мы начали охоту, пробираясь через болота где гнездятся перелетные птицы. До наступления темноты мы убили до двадцати штук уток, больше всего на план-графике было пана Витковского. После наступления темноты лесник привёл нас к месту на островке, где стоял так называемый переславский - большая буда. Солдат привязав лошадей, зажёг с лесником большой костёр у входа в курене. Без этого никто не выдержал бы от полчища комаров, которых было там очень много. Я видел в течение дня, когда мы ехали, как пасутся стада крупного рогатого скота, для которого должны были сжечь два или три больших костра из хвороста и зелёных ветвей, чтобы был сильный дым. Коровы окружили костры, держа головы над дымом, спасаясь таким образом, от полчища комаров. Выложенные удобно в курение у костра, ну и после трудов оказалась бутэльчина, закуска и разговор об охоте. У меня есть еще старая фотография, которую тогда сделал зять, как отдыхали при этом костра в курении.
Ночью, когда уже снились сны, нас разбудил сумасшедший грохот и топот лошадей, которые испуганно бросились в курене, оттесняя прямо к костру и внутрь. Мы расстались со сна, схватившись за оружие. Это были еще те времена, когда на этих территориях орудовали банды, переправляя товары через границу. Старый лесник добавил больше хвороста в огонь. Когда хлынуло пламя, то лошади начали успокаиваться. Лесник спокойно сказал: « Ничего, это волки испугали лошадей». Все утихло, видимо волки, увидев огонь, отступили от людей.
На рассвете мы отправились на реку, на дальнейшую охоту. Видели сотню проплывающих различных уток, от самых маленьких, до больших, различного оттенка. Нас захлестнула охотничья лихорадка. Когда солнце поднялось довольно высоко, мы плыли на лодке по озеру Волчин. Отбились мы от берега и камыша на несколько десятков метров, на довольно большое пространство и была прозрачная вода. Наклонился, и я увидел в глубине огромные брёвна дерева, одно на другом. Удивлённый, я повернулся к старому егерю с вопросом, что это значит. Плывя дальше, было видно такие же кучи дерева на дне озера. Лесник ответил, что около 6-ти лет назад, во время тяжёлой зимы и морозов, когда верхний слой льда на озере был толщиной минимум полметра руководство AGAHEL приказал рубки в лесах, и свозить около 15 тысяч самых толстых дубов. Эти толстые бревна свезли на лёд, а при оттепели были затоплены в озере. Через несколько месяцев приехали специалисты из Голландии, и после осмотра на месте говорили, что еще минимум два года должны лежать на дне озера, и тогда они будут готовы как чёрный дуб, который является очень востребованным. Я подумал, что это за красивый состояние лежит на дне озера.
Так мы завершили полесскую охоту на уток. Вместе с Витковским мы привезли около 60 штук. Мы получили нагоняй от невестки Ханки, что слишком много принесли и будет много работы.
Однажды зять Островский предложил мне посетить завод фанеры и шпона. Мы отправились всей компанией и, благодаря отношениям зятя нас встретили с большим уважением. Сам вице-директор водил нас по всей фабрике и давал исчерпывающих объяснений информацию. Завод на те времена был большим, видимо самым большим в Польше. Я увидел, кроме больших складов обычной фанеры и шпона, состоящее из нескольких слоев, толщиной 5-6 см и площадью 4-5 квадратных метров. С любопытством спросил директора, назначение таких гигантских плит. Он ответил, что изготавливают их на заказ Аргентине по назначению, на строительство больших кораблей. Прочность этих плит в 9 раз больше, чем обычной древесины. С интересом смотрел на процесс производства. В длинном зале находилось с десяток бетонных помещений размером 8 х 12 метров, с огромными бетонно-железными дверями, на которых можно было подняться по канатной рельсовой дороге. Каждая кабина была заполнена кусками дерева – отдельно снятой корой и очищенными, длиной от 5 до 8 метров. После заполнения боксы плотно закрываются и выпускается пар. За несколько дней дерево станет подходящей для дальнейшей обработки. Очередями перевозят бревна до огромных машин, в которых толстый ствол 100-летнего дерева вставляется в специальные тиски вращается вокруг своей оси и одновременно пила-нож режет дерево по всей длине. Выглядит это так, как будто разворачивался свёрнутый рулон. Вид потрясающий, впечатляющий и очень необычный. После получения необходимой толщины заготовка при нанесении клея ждёт в прессе под большим давлением. Затем другие машины режут плиты на определенные размеры.
Однажды зять Островский сообщил нам, что власти старосты в Пинске по просьбе местного населения, живущих на хуторах с удалённых от населённых пунктов, приготовили облавы на волков которые приносили большой ущерб. Он примет участие в ней вместе с военными, а в список охотников они втянули в частности меня и Витковского. Я был этому безмерно рад, потому что, хоть с юных лет я был охотником, то в первый раз приму участие в охоте на такого зверя.(от администрации сайта - есть предположение что первое фото статьи сделано именно после акции уничтожения волков, по просьбе местных жителей).
Уходя памятью в детские года, одно событие застряли в моей памяти. Родители мои жили тогда в небольшом городке на склоне горного хребта Брды на берегу озера с одноименным названием. Зимой или ранней весной люди и дети наблюдали издалека, как на противоположном конце озера бегают стаи волков. Будучи ещё маленьким мальчиком, я был очень заинтригован этим видом, и я начал надоедать. Меня подняли на руках и показали далеко в конце озера три или четыре волка, идущие по льду - видимо, это должно было быть во время течки. Это был единственный раз, когда я видел волков.
Но вернёмся к нашей охоте. Ранним утром мы были на точке сбора. Охотников было около двадцати, двух егерей на лошадях и несколько лесников пешком и около 300 помогающих людей. К тому же, ещё с десяток разного рода причины для подвоза охотников или помощников. Один из егерей вместе с лесниками вели травлю. Помёт у него дальность в несколько километров, шириной не менее 3-х километров. Второй лесник запускал и расставлял охотников. После долгого ожидания на местах, наконец то откликнулись далёкие голоса труб, что было знаком, что были на треке. Так началась охота. Как я заметил, не все охотники были с собой дружны и не все соблюдали правил охоты. Были и такие, которые сошли с постов, чтобы потянуть из фляги и устроить пьянку. И не удивительно, что вся облава была неудачной. Убили только одного волка, а одного ранили, и убили 2 или 3 лисы. Памятная для меня охота на волков закончилась не очень удачно, потому что не сделал ни одного выстрела, и не видел ни одного живого волка.
Вскоре мы отправились в обратный путь, после того, как попрощались с семьей и с самим Витковским. В более поздние годы зять Островский был переведён на Померания в Хелмно. Когда-то, будучи в Варшаве, я случайно встретился с Витковским, который делал какие-то дела в Министерстве. Это была очень короткая встреча перед отъездом. С тех пор мы больше не виделись, и ни один из нас не мог подумать, что мы видимся в последний раз в жизни.
Во время войны был изгнан из Калиша и я жил в Варшаве, где случайно познакомился с одним из людей, живущих на окраинах и в окрестностях, знающая Витковского. Я узнал тогда, что в день начала войны Польши с Германией, т. е. 1-го сентября 1939 года, советские войска заняли пограничный вокзал Микашевичи и арестовали несколько известных деятелей Польши, в том числе и Иоанна Витковского.
Куда их увезли, не известно, видимо, на Белое Море. Боже, как это послание меня расстроило, как сердечно болел над несчастьем бедной семьи Витковских. Что случилось с самим Витковским, подруга ничего не знала. Долго я не мог отойти от этой печальной новости. Несмотря на то, что мы были знакомы с ним очень кратко, мы чувствовали друг к другу взаимную симпатию, и соединяли нас самые тёплые воспоминания о пережитых приключений на охоте.
Наступил 1945 год, война закончилась, после многих переживаний я вернулся до Калиша с женой и дочерью. Сын, как и почти вся Варшава был вывезен в лагерь, в Германию. Мы вернулись в пустой разбитый магазин, где пустовавшее разрушенное жильё. Нужно было начинать жизнь заново. Иллюзии, надежды на возвращение прежних условий жизни, были все меньше и меньше. Помню, тогда я получил письмо из Лондона от компании «Haelssen» (именитая компания с историей http://www.haelssen-lyon.com/fileadmin/user_upload/pdf/HL_Presse_History_engl_14.11.07.pdf ), с которой я вёл уже в течении долгого времени операции по импорту чая и кофе. Я пользовался исключительным доверием, даже с двухмесячного открытого торгового кредита. За несколько дней до начала войны я передал несколько сотен фунтов в качестве покрытия последних счетов. Писали мне в приятных словах, что если только возникнут благоприятные условия для торговли мы с вами снова будем сотрудничать. Однако произошло совсем по-другому. В 1946 году вернулся сын из Германии, а в 1947r. зять Сиаркиевич (Siarkiewicz) из плена через Италию и Англию, а в 1948r. пришла необходимость полной ликвидации восстановленного торгового предприятия.
Прошло несколько лет. Зимой 1949 или 1950 года я лежал больной. Зять вернулся из деловой поездки, и также отдыхал в своей комнате. Было воскресное утро, звонок в дверь. Дочь открывает незнакомому человеку. Это была миссис Бернадская, старая гражданка города Калиша. Младшую её сестру судьба из-за войны загнала в Англию, где она работала в военном госпитале. Только что пришло от неё письмо. Там один господин из Польши, который, когда узнал, что исходит из Калиша, он спросил меня, знает ли он семью Ридзевских. Он просил, чтобы подсказали адрес Ридзевских или их зятя. Дочь спросила мужа, может ли это какой-то товарищ его ищет, но он не знал, кто это. Позже, уже после ухода Бернацкой, дочь начала догадываться, что это может быть, речь шла не про этого зятя, а про зятя Островского. Неужели это был кто-то из семьи Витковских с Микашевич?
Прошло несколько месяцев, приближалось Рождество. Однажды почтальон принёс неожиданно письмо из Англии. С любопытством открываю: кто пишет, и смотрю и глазам своим не верю. На метровой красивой коробке золочёным подписано „ОХОТНИК с МИКАШЕВИЧ”.
ЯН Витковски пишет, что был отправлен в лагерь, вскоре жена уехала за ним, и чудесным образом нашла его и вытащила из лагеря Польской Армии, нанесенной по ген. Андерса. В конце концов, проникли в Англию, где после долгого выздоровления он был интендантом Польского Военного Госпиталя в окрестностях Манчестера.
С тех пор мы были в постоянном контакте до конца, то есть до его смерти. Отправил ему адрес моего шурина Островского. Радушные друзья также постоянно переписывались и делились новостями о своих судьбах.
Семья Агаркова эмигрировала в Канаду. Дочь Ирмина, от первого брака миссис Витковская (Witkowskiej) - замужем в Польше уже перед войной жила в Кутновским, а из сынов государства Витковских один погиб, насколько мне известно, на войне, а о втором ничего не знаю.
Какие странные превратности судьбы прошли люди вовремя этой последней и ужасной войны.
На каждое рождество мы обменивались пожеланиями и словами памяти. Когда я упомянул, что у меня одышка и хронический бронхит, сразу же мне прислал лекарства и антибиотики, которых у нас тогда было трудно найти. Как оказалось, он болел той же самой болезнью, и лекарства эти ему помогли. Желая вернуть долг, я послал ему красивое издание книги «Польские Пейзажи». Беловежа, Прикарпатье, пущи, леса – так приятно охотнику. Очень был доволен этой книги и искренне поблагодарил. В 1962 году я посылал ему, как обычно, рождественские пожелания на Пасху. Однако от него ничего не пришло, а так обычно он был пунктуальным. Волновался, думал, что, может быть, письмо пропало. Через некоторое время я получил сообщение от Витковской, что муж умер от рака. И так грустно закончились наши охотничьи приключения.
Пусть Тебе чужая земля будет лёгкой дорогой приятель, охотник. А может, ты ждешь меня там, в „Стране Вечной Охоты”.
Автор истории Стефан Ридзевски ( STEFAN RYDZEWSKI ), перевод с польского Зинюк Андрей.
БИОГРАФИЯ: Стефан Ридзевски родился 4 сентября 1883r. в городе Горные Хребты Брды. Любартув, пов. кольский, варшавского воеводства, на берегу озера с одноименным названием. Отца звали Александр, а мать Иосифа из дома св. Михаила. Окончил 4 класса гимназии, что по тогдашним меркам было солидным образованием. У него был рост 176 см и весил 80 кг, светлые волосы, голубые глаза, без конкретных персонажей (по военной книжке 1929 года). После смерти Отца и сестры Брониславы, вместе с матерью переехал в город Грязи, где после окончания учёбы вступил в должность егеря. 23 ноября 1910r. заключил брак с Еленой Сцуберска (Szuberską). От этого союза родилось двое детей: сын Людовик (1913r.) и дочь Кристина (1917г.).
Если у вас есть чем дополнить данную статью, либо есть другие материалы связанные с нашим городом Микашевичи и его жителями, то присылайте на e-mail: mikashevichi@lenta.ru важно всё, у кого фото, у кого печатный материал.
Оригинал статьи можно найти пройдя по ссылке. Возможно у Вас получиться более качественный перевод. Будем рады любой помощи.